ТРАДИЦИИ ТУРКМЕНСКОГО СВАДЕБНОГО ТОРЖЕСТВА

Свадьбы празднуются во все времена года, но особо молодожены предпочитают проводить это знаменательное торжество весной. Словно само пробуждение природы знаменует собой зарождение новой жизни, новой семьи, что сопряжено с красивыми и самобытными традициями, передающимися из поколения в поколение.

... И вот наступала дата долгожданного свадебного торжества. С самого утра в доме невесты царило оживление — здесь готовили юную новобрачную к проводам в дом жениха. Девушки и молодые женщины исполняли свадебные песни, которые издревле были широко распространены повсеместно в Туркменистане, однако носили различное название: жители Каахкинского этрапа Ахалского велаята называли их «ýar-ýаr», в этрапах Саятском, Галкыныш, Фарабском и Гарашсызлык — «öleň», «haý, öleň», в селениях Куняургенчского этрапа Дашогузского велаята они более известны как «leýeran».

В одних селениях свадебные песни исполняют совсем юные девушки, в других — женщины зрелого возраста, которые мастерски поют их, сопровождая мелодии ударами в бубен.

Свадебные песни занимают особое место в самобытных туркменских обрядовых песнопениях. Веселые, задорные, иногда с нежной грустинкой и все же неизменно прекрасные — они становятся настоящим украшением свадебного празднества — широкого, раздольного, как душа народа. Не менее зрелищны и оттого притягательны и танцы — «Çapak», «Sallanma gözel», «Hekgeböküş» — захватывающие дух стремительностью и пластикой движений.

Красочные песнопения сопровождали различные торжества свадебной обрядовости: начиная с первых стадий сватовства вплоть до веселого девичника в доме невесты, торжественного хода свадебного кортежа, введения невесты в дом жениха, на особом торжестве «посвящения в невестки» наутро после свадьбы, после которого проводили ритуал «приветствие невестки».

Задорные песнопения составляют неотъемлемую атрибутику свадебной обрядовости туркмен, проживающих в Турции, Узбекистане, Таджикистане. Обрядовые песни «öleň» сохранились здесь и исполняются по сей день. У туркмен, живущих в Афганистане, свадебные песни называются «noý-noý».

Кроме песенных традиций, особое место в свадебных обрядах принадлежит и специальной накидке невесты — «kürte» — верной вестнице девичьего счастья, сбывающихся светлых надежд о тепле и уюте собственного семейного очага, тихих радостей, что наполняют смыслом земной путь каждой женщины, составляют её предназначение и призвание — быть любимой и обрести счастье. Отсюда и многообразие ритуалов, связанных со столь важным моментом свадебной обрядовости.

По традиции свадебную накидку на голову новобрачной накидывала сноха. Вплоть до этой минуты даже мать не могла разрешить сватам забрать невесту из отчего дома.

Первая и самая важная функция свадебной накидки — это уберечь новобрачную от сглаза и недобрых чар. С другой стороны, прятать лицо под накидкой — это своего рода уважение к родне жениха. В первые годы замужества молодой полагалось прикрываться яшмаком, общаться со старшими она могла лишь при помощи младших. Она не снимала головной накидки и не раскрывала своего лица вплоть до специального на то разрешения свекра или свекрови. По такому случаю также затевали особое торжество — «ýüz gördi», с участием родных и близких, в ходе которого невестке преподносили дорогостоящий подарок. Лишь после этого молодая снимала головную накидку, оставаясь при этом в большом платке, прикрываясь яшмаком от старших.

В отдельных селениях на севере, востоке и западе страны голову новобрачной вместо расшитой накидки покрывали большим белым платком — «bürençek». Но по большей части белоснежный шелковый платок крепят к лицевой части накидки, красиво укладывая роскошную, длинную бахрому, полностью закрывающую лицо невесты.

Белый цвет занимает центральное место в символике семейно-бытовой обрядовости туркменских свадеб. Обряд сватовства начинается с подношения матерью будущего жениха белоснежного узелка со сладостями и сахаром. Приданое новобрачной укладывают также в белоснежные чувалы. Белой косынкой подвязывают голову засватанной девы, и отныне она официально признается помолвленной. Белый цвет преобладал и в праздничном оформлении свадебного паланкина. Прибытие новобрачной в дом жениха приветствовали рассыпанием вокруг горсти белой пшеничной муки, затем её руки окунали в топленое масло и муку, дабы изобильным и радостным был созданный ею семейный очаг.

Обряд набрасывания на голову новобрачной свадебной накидки наполнялся особым социальным содержанием: в эту минуту она полностью расставалась с отчим домом и вступала в новую для себя жизнь. Причем первоначально накидку надевали строго по центру, чтобы оба рукава нарядного изделия располагались симметрично. На следующий день после свадьбы «kürte» набрасывали уже несколько иначе (левым рукавом кверху).

Занимательно и весело проходил обряд укрывания большим белым плавком головы юной новобрачной в селениях Восточного Туркменистана. «Противостояние» юных девушек и молодых женщин начиналось с порога комнаты невесты. Подруги заграждали дорогу сватам, не пропуская их к невесте. После нескольких напрасных попыток одна из наиболее находчивых снох, «как бы невзначай» вспоминала: «Ах, и как это я позабыла! Ведь остался недошитым такой-то предмет в приданом!» И если одна из девушек чуть замешкалась — тут уж шумную группу молодых женщин было не остановить. Они ловко пробирались через «живое заграждение» и тут же набрасывали новобрачной на голову заветный платок.

Интересный ритуал существовал у жителей сел Прикаспийской зоны: жених решительно входил в комнату, где в окружении своих подруг да снох сидела уже приодетая в свадебные обновки невеста, и улучив момент, пытался набросить на голову новобрачной накидку «baş don». Но подружки зорко следили за каждым движением молодца и на лету перехватывали свадебный платок. Веселая и шумная сцена повторялась несколько раз, затем сваты все же забирали новобрачную.

Все проходит, в этом «соль» житейской философии. Благо, что проходит так весело, красочно, что потом вспоминается светлым, греющим душу, заставляющим искренне улыбаться событием — таким, как обряд сборов невесты в долгую дорогу длиной в жизнь, прекрасную, как свадебные песни.

Агамурад БАЛТАЕВ,
заведующий отделом Института археологии и этнографии
Академии наук Туркменистана.

ТУРКМЕНЫ И НАРОДЫ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В ДРЕВНОСТИ

Центральная Азия играет роль связующего звена между Ази­ей и Европой, представляя собой достаточно однородный в пространственно-географическом отношении регион.

Общность судеб Центральной Азии, «прослеживаемая на про­тяжении тысячелетий, была обусловлена не только территори­альной близостью и взаимовлиянием, но и сходными природно- климатическими условиями и тем, что регион периодически подпадал под влияние общих культурно-исторических процессов... важную роль играло не только единство этнокультурных процессов, но и отсутствие внутренних границ, что обуславливало постоянные и широкомасштабные контакты внутри региона. Именно поэтому Центральная Азия всегда была самодостаточным и целостным ре­гионом с четко выраженной спецификой культурно-исторических процессов. На обширном пространстве Центральной Азии сложи­лась уникальная система взаимодополняющих друг друга «цивили­заций» - оседло-земледельческая с развитыми городами, ремеслами, религией, письменностью, литературой, торговлей и ирригацией, с одной стороны, и номадная - с дисперсной системой расселения - с другой».

Территория Центральной Азии входила в зону обитания древ­нейших людей земного шара. Наиболее ранние свидетельства че­ловеческой жизнедеятельности в Туркменистане относятся к ниж­нему палеолиту (ашельская культура), т.е. к древнекаменному веку, на западе страны. Артефакты датируются 500-300 тысячами лет до н.э. Уже в то время в Центральной Азии различаются две культуры: на юге - культура ручного рубила классического типа, на востоке и севере - культура чопперов (рубила с широким лезвием). Первая из них условно называется «средиземноморской», вторая - «восточноазиатской».^; В этом отношении Центральноазиатский регион являлся не только связующим звеном между Азией и Европой, но и центром, где впервые вступили в контакт древнейшие культуры Юго-Восточной, Восточной, Центральной, Передней и Южной Азии.

В среднем (мустьсрское время), верхнем палеолите, мезолите (среднекаменный век) и неолите (новокаменный век) культурно­исторические связи региона становятся более интенсивными. Памятники западного Туркменистана Кескыр Булак, Кара Тенгир. Дам-Дам Чешме, Кайлы и др. обнаруживают сходство с памятника­ми Узбекистана, Таджикистана, Южного Казахстана. Несомненно, Центральная Азия стала одной из тех обширных зон, где формировался тип современного человека. Несмотря на локальные осо­бенности техники изготовления каменных орудий, наблюдается взаимосвязь между древними племенами, которые могли свободно передвигаться на значительные расстояния, «просачиваясь» сквозь территории, занятые другими племенами.

Вот как об этом пишет крупнейший специалист по первобыт­ным памятникам А.П.Окладников: «В пору мезолита в Прикаспии в бассейне Аму-Дарьи развивается микролитическая культура, составлявшая часть огромной области микролитических культур с орудиями геометрических форм, охватывавших в своем распространении юг Азии, Европу, Африку и даже далекую Австралию. Корни этой культуры уходят в южный «каспийский» палеолит. С другой стороны, на востоке Средней Азии длительно существует культу­ра горцев Тянь-Шаня и Памира, генетически связанная с культурой чопперов Центральной, Северной и Восточной Азии. Уже с самого начала, с нижнего и среднего палеолита, культуры эти не только со­прикасались, но и смешивались, оказывали друг на друга влияние и переслаивались. Вероятно, возникали промежуточные или «гибридные» культуры».

В IV—III тыс. до н.э. значительные территории Центральной Азии были заняты древнейшими земледельцами на юге (памятники джейтунской, анауской и т.д. культур) и общностью кельтеминарской культуры. Последняя объединяет культуру племенных групп, занимавших районы Северного Туркменистана (где впервые была открыта эта культура). Западного Казахстана, Узбекистана. Кельтеминарская культура характеризуется грубой лепной керамикой (остродонной и богато орнаментированной), большими жилищами-землянками и др. Выделяются территориальные варианты Кельте- минара (акчадарьинский, узбойский, западноказахстанский, кы­зылкумский, нижнезеравшанский).

«Кельтеминарцы» не были изолированы не только друг от дру­га, но и от населения весьма отдаленных областей. Керамика, происходящая из кельтеминарских поселений, доказывает наличие связей с племенами, населявшими Урал, лесные районы Западной Сибири (вплоть до Оби и Енисея) и степные области Южной Сибири. Установлено, что кельтеминарская культура сформировалась на основе охотничье-рыболовческих племен Западного Туркмениста­на, земледельческих племен Южного Туркменистана и более древ­них местных культур.

Южнотуркменские племена сыграли большую роль в становле­нии уникальных культур Центральной Азии, их влияние прослежи­вается в Узбекистане, Таджикистане, Афганистане, Кыргызстане. Их далекой окраиной на востоке стали поселения чустской культу­ры в Фергане.

Несомненно влияние южнотуркменистанских земледельческих племен эпох энеолита и бронзы с их развитой протогородской культурой (Алтын депе, Намазга, поселения Маргуша и др.) на весь ход исторических событий, происходящих на юге Центральной Азии, в то время как на севере региона формировалась культура так называемой «степной бронзы», где ведущая роль принадлежала скотоводству, обеспечивающему значительную подвижность племен. Племена культуры «степной бронзы» были представлены двумя основными культурно-историческими общностями - срубной на западе и андроновской на востоке, которые на своей южной периферии отличались значительным своеобразием и пестротой археоло­гических комплексов.

В середине II тыс. до н.э. «срубники» и «андроновцы» про­никли в южные районы Центральной Азии, где вошли в контакт с древнеземледельческим населением, составив «варварскую» переферию протогородской цивилизации. Влияние южной цивилизации на культуру степных племен было постоянным и способствовало развитию у них гораздо более высокой культуры, чем у населения сопредельных областей Евразии.

Тазабагъябские памятники Хорезма представляют собой один из вариантов андроновской культуры, охватившей обширные территории Казахстана и Южной Сибири. Они смешались с потомками «кельтеминарцев», что привело к появлению в Центральной Азии нового земледельческого оазиса - Хорезма железного века. Культу­ра андроновского типа послужила и основой для другого крупного центра - Согда, где катализатором этих процессов также явились сношения с древними земледельческими оазисами Южного Туркме­нистана. Подобные процессы мы наблюдаем в Фергане; возможно, они дали толчок к развитию еще одной древней области - Бактрии.

«Так, к середине I тыс. до н.э. исторические процессы, шедшие различными путями в различных областях Средней Азии, - пишет В.М.Массон, - завершились созданием цивилизаций Парфии, Маргианы, Гиркании, Хорезма, Согда, Бактрии и Ферганы... племена IV-III тыс. до н.э... явились той реальной исторической средой, на основе которой возникла блестящая культура Средней Азии. В степных и пустынных областях на основе отдельных групп андроновских племен, у которых в силу природных условий земледелие не получило развития, складываются ранние кочевники».

Во II тыс. до н.э. на политическую арену Центральной Азии выходят два крупнейших этнополитических образования, названия которых зафиксированы Авестой, - туры и арии, которые являются, скорее всего, носителями исторически сложившихся в Центральной Азии двух культурных миров - оседлоземледельческого и скотоводческого. Они сыграли огромную роль в общеконтинентальных процессах этногенеза, в формировании языков и многих древних и современных народов Европы и Азии. Именно Центральной Азии как этноконтактной зоне принадлежит важная роль в судьбах на­родов всего Старого Света. Здесь происходила «переплавка» язы­ков индоевропейской, уралоалтайской и дравидийской семей, здесь было «место встречи» различных типов европеоидной, монголоид­ной и дравидоидной рас, всевозможных религиозных мировоззре­ний и различных форм хозяйства. Под названием «туры» (туранцы) и «арии» скрывался целый ряд центральноазиатских этносов, двинувшихся на активное заселение всего Евразийского континен­та. Авеста приводит названия некоторых туранских племен - даха, дана, сайрима, саина, хион. Именно они стали тем этническим конгломератом, известным античным авторам как скифы и массагеты. Вопросы об их этнической принадлежности разрабатывают­ся многие десятилетия, при преобладающем в европейской науке мнении об ираноязычности всех этих этносов. Однако такое поло­жение приводит к целому ряду противоречий, вызванных нежела­нием большой группы ученых признать факт распространения в Центральной Азии пратюркских языков в самые древние времена. Для нас вопрос о языке этносов туранского мира - есть вместе с тем и вопрос об этнокультурном составе населения региона, в том числе Туркменистана. Этимологически трудно отделить «туров» от «тюрков», ибо слово «тюрк» является лишь разновидностью фор­мы «тур» - «тюр» + к (аффикс множественного числа), т.е. слово «тюрк» - всего лишь «много туров». Сами тюрки отождествляли слова «Туран» и «Туркестан». Вплоть до конца XIX в. туркмены часто называли свою страну Тураном. Туранцы впервые применили в военном деле конницу, что на многие века определило их преиму­щество в битвах и сражениях. Одомашнив лошадь и получив воз­можность передвигаться на огромных пространствах Азии, туран­цы появились в странах Южной, Юго-Западной, Передней и Малой Азии. Некоторые племена уходили по степному поясу все дальше на восток и север через территории Казахстана и Кыргызстана. Продвижение туранцев юга региона в северо-восточном направле­нии зафиксировано археологически (например, стоянки Тогарской культуры в Кыргызстане), что привело впоследствии к созданию в I тыс. до н.э. Великой империи Хунну, в которой туранцы, объединив сибирские и монгольские племена, играли главенствующую роль.

В Центральной Азии туранцы известны под именем «массагеты», и с ними связан термин «Массагетский Туран». Древние ис­точники указывают на такие племена массагетов, как хорасмии (хорезмийцы), хораснии (хорасанцы), апасиаки (пасианы), асии, сакаравака. тохары-дахи, атасии, аугасы. Все эти этнонимы выявляются позднее в составе туркмен-огузов. Например, С.П.Толстов отождествлял массагето-туранские этнонимы: дах-тохар с огузским племенем дукер (совр. дюкер, тувер, тогар), пасиан - с огузским племенем печенег, сакаравака с туркменским племенем сакар, асии с огузским племенем языр (совр. туркм. асы, язы).

Исследователь Г.И.Карпов сравнил массагетские племена атасиев с туркменским племенем ата, астабенов с туркменским подразделением атабай (йомуды), амиргийских саков с огузским племенем эймир и современ­ным туркменским племенем емрели. Наконец, С.П.Толстов сделал важнейший для нас вывод: он отождествил турано-массагетский эт­ноним «аугас» с названием «огуз» (сравн. древнее название Амуда­рьи «Окс» с его средневековым названием «Огуз» - Узбой). Это мо­жет свидетельствовать о том, что сами этнонимы «тюрк» и «огуз» уже фиксируются источниками в I тыс. до н.э. рядом и на той тер­ритории, где возникает в средние века государство туркмен-огузов. Не случайно правители крупнейших туркменских государств XI- XII вв. Караханиды и Сельджукиды возводили свою родословную к Афрасиабу - царю древних туров."

Массагето-туранские племена, которых еще называли «сак» и «скиф», в VII в. до н.э. ворвались в Восточную Европу, Закавка­зье, Малую и Переднюю Азию, всколыхнув древний мир. Термин «скиф» - русская интерпретация греческого слова «скут». В Ма­лой Азии же они были известны под названием «ишкут», «ишкуз», в котором О.Сулейменов видел слово «ич огуз» (т.е. «внутренние огузы»), тем самым подтверждая тезис о принадлежности скифов к массагето-туранскому миру и, в то же время, о принадлежности их к племенам туркмено-огузского круга.

Анализ источников показал, что киммерийцы, скифы, меоты, сарматы, аланы - все они являются племенами одного этническо­го субстрата. Все эти племена можно условно обозначить одним общепринятым термином - «скифские», вытеснив более архаич­ное название «туры». Только надо помнить, что «скиф» - это одно из многочисленных племен, и даже когда огузы (ишкуз) потеряли свое могущество, племена продолжали именоваться скифами. Естественно, культура всего «скифского» ареала имеет свои локальные особенности даже на территории Туркменистана. Но надо помнить, что «.„народ не перестает быть единым, если даже отдельные груп­пы ведут разное хозяйство, обитают в жилищах разного типа и фор­мы, носят разную одежду и пр.».

Все описания античных авторов в отношении быта «скифов» не находят аналогий ни у одного «ираноязычного» народа. В то же время, они находят параллели у тюркоязычных народов в разные эпо­хи: доение кобылиц при помощи костяной трубочки «в виде флей­ты» (скифы и современные алтайские тюрки), способ варки мяса в желудках животных (скифы и современные казахи, балкарцы и др.), гадание на прутьях (скифы и балкарцы), обычаи сопровождения лошадей с выставлением «статуй» (скифы и гунны, печенеги, огу­зы), изготовление чаш из черепов врагов (скифы и гунны, печене­ги), плата за принесенные головы врагов (скифы и огузы. монголы), употребление кумыса (скифы и гунны, тюрки, огузы, казахи, кыргызы, алтайцы и т.д.), установка каменных баб на могилах предков (скифы и огузы. кипчаки, кыргызы. древние тюрки), военная так­тика с применением ложного отступления, лавы и т.д. (скифы и все тюрки), применение юрт - станционарных и передвижных (скифы и все тюрки), изготовление войлочных изделий (скифы и все тюрки) и т.д.

Обилие разных названий скифо-массагетских племен объясня­ется тем, что античные авторы черпали сведения из разных источ­ников, и в некоторых из них искаженные названия принимались за названия новых этносов. Иногда древние авторы ставили рядом имя племени, рода и этноса.

Во II - I тыс. до н.э. народы Центральной Азии создали  одновре­менно на территории Евразийского континента обширные государ­ства. Но, как правило, этносы стареют и возрождаются вновь через определенные промежутки времени. Ко второй половине I тыс. до н.э. массагеты-туранцы считаются уже старым этносом, часть их подпадает под влияние персов и греков, а на востоке - Китая. На­уке пока неясны механизмы, которые заставляют народ вновь про­сыпаться и выйти из забвения на историческую арену, но именно к III в. до н.э. туранцы на просторах Азии вновь заявляют о себе созданием могущественных империй. Образовываются государства мирового масштаба (Парфия, Великие Кушаны, Древний Хорезм, Хуннская держава), сыгравшие выдающуюся роль в судьбах наро­дов Азии и Европы. Всплеска энергии туранцев хватило на 450-500 лет, а после отмечается почти одновременное падение великих им­перий Центральной Азии. К III в. н.э. идет процесс «рассеивания» этнического заряда туранцев. Парфия, Хорезм, Кушаны временно попадают под протекторат Сасанидского Ирана, а Хуннская держа­ва - Китая. К IV в. н.э. массагето-туранские племена создают креп­кие государства Эфталитов (Абдалов), Афригидов (Хорезм), а на территории Кавказа, Восточной и Центральной Европы эфемерные многонациональные государства - Гуннскую империю и Аварский каганат.

К числу государств, созданных древними тюркоязычными эт­носами, можно отнести государство Туран (III—II тыс. до н.э.), Хеттское и Троянское царства (II тыс. до н.э.), государство Массагетов (VII—IV вв. до н.э.), Древнехорезмийское царство (конец II—I тыс. до н.э.), Парфянская империя (245 г. до н.э. - 226 г. н.э.), государ­ство Великих Кушан (130 г. до н.э. - III в. н.э.), государство Кангюй (Хорезм, III в. до н.э. - III в. н.э.), империя Великих Хунну (III в. до н.э. - II в. н.э.), государство Сарматов-Алан (IV в. до н.э. - III в. н.э.), государство Афригидов в Хорезме (IV в. н.э. - VIII в. н.э.), Великая Гуннская империя (IV в. - сер. V в. н.э.), Аварский каганат (V-VII вв.), государство Абдалов (IV-VI вв.). Территории, на которой соз­давались и существовали эти государства, простирались от Алтая до Средиземноморья, от Китая до Центральной Европы.

Шумеры, арии, киммерийцы, скифы, саки, сарматы, дахи, массагеты, парфяне, аланы, асы, гунны, абдалы - вот далеко не полный список тех древних этносов, которые составили основное ядро при формировании туркменского народа. Но они являются также пред­ками других народов Европы и Азии, в первую очередь. Централь­ной Азии. Народы Центральной Азии связаны между собой общно­стью исторических судеб, генетически близкой культурой, языком (таджиков отличает ираноязычность), этнической психологией. Как писал В.Алексеев: «Ясно, что истоки тюркских народов и языков нужно искать много раньше, на рубеже нашей эры или еще раньше, в скифское время».

Из книги О.Гундогдыева «Туркмены и народы мира»

ТУРКМЕНЫ В НАЦИОНАЛЬНОМ КОСТЮМЕ- TURKMENS IN NATIONAL COSTUME

Фотографии - Photos

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ О БОГАТСТВАХ И КРАСОТАХ ТУРКМЕНСКОЙ ЗЕМЛИ

С глубокой древности Туркменистан, расположенный вдоль Великого Шёлкового пути, притягивал внимание путешественников своей красотой и самобытностью, неповторимой флорой и фауной, вызывая у них живой интерес.

Во все времена находились люди, чьи любознательность и стремление узнать новые страны и народы заставляли их предпринимать длительные путешествия. Далекие путешествия в средние века были столь распространённым явлением, что знаменитый врачеватель Х1 века Абу Али Ибн Сина (Авиценна) в своём знаменитом труде «Каноны врачебной науки» посвятил отдельную главу советам путешествующим. В ней Авиценна даёт рекомендации по режиму питания, профилактике заболеваний и оказанию помощи путешественникам в разных климатических зонах.

Много зарубежных пуешественников из арабского мира и Европы совершали вояжи в Туркменистан. Останавливаясь караван-сараях, они описывали нравы местного населения, расссказывали о красоте библиотек и мечетей, дворцов и мавзолеев.

IX–XII вв. считаются периодом расцвета международной караванной торговли и товарно-денежных отношений. В это время на Востоке значительно растет количество монетных дворов. На территории Туркменистана были монетные дворы, производящие золотые, серебряные динары и дирхемы. Из существовавших в то время монетных дворов в Центральной Азии пять находились в Туркменистане. Это монетные дворы Мерва, Дехистана, Мерверуда, Серахса и Хорезма (Куняургенча). Ибн Хордадбек в своем труде «Китаб ал-месалик ва-л-мемалик» перечисляет суммы хараджа с туркменских городов, причитавшиеся в 827 г. в казну халифа. Среди них Мерв Шахиджан – 1 147 000, Ниса – 893 400, Абиверд – 700 000, Серахс – 307 440 дирхем. Доходы для покрытия таких огромных налогов шли от обширной торговли.

В исторических источниках упоминаются названия Мерва, Серахса и Нисы как мест развитых товарно-денежных отношений в Туркменистане. В крупных городах базары были не только местом торговли, но и центром ремесленного производства. Ткачество являлось наиболее массовым и широко распространенным видом производства. Ткани изготавливались из шерсти, льна, хлопка и шелка. Предметом роскоши считались ткани, производимые в Мерве, Нисе, Абиверде. Помимо ткачества в городах также было сосредоточено стекольное, гончарное, кожевенное, ювелирное производство, которое обеспечивало всем необходимым не только внутренний, но и внешний рынок. К примеру, мервские ткани пользовались славой на всей территории халифата вплоть до Магриба, а технология изготовления цветного стекла широко использовалась в Китае и других странах Азии.

Ал-Истахри (X век) в труде «Китаб месалик ал-мемалик», не скрывая восхищения, пишет: «Мерв - лучший из городов Хорасана относительно съестных припасов; хлеб в Мерве таков, что более чистого и приятного на вкус хлеба нет в Хорасане, а сухие плоды Мерва – виноград и прочее предпочитаются таковым из других мест; славится изобилием их Герат, но вкусом и достоинством их превосходят мервские. На отменность мервских плодов указывает то, что дыни режутся ломтями, сушатся и вывозятся в Ирак».

Арабский географ и неутомимый путешественник ал-Мукаддаси (X век) так описывал увиденный им Мерв: «Мерв... город процветающий, со здоровым климатом, изящный, блестящий, просторный... пища в нем вкусная и чистая; жилища красивые и высокие, по своей красоте дома - точно кайма по обеим сторонам города. Базары красивы.» А после посещения им Серахса оставил такую запись; «Серахс, место, где пересекаются караванные дороги, в этом городе невозможно чувствовать нехватку какого-либо товара, караваны идут то с одной стороны, то с другой».

В древние и средние века Мерв был крупнейшим культурным очагом, центром внутренней и международной торговли. Высоким спросом пользовались гончарные изделия Мерва. На базарах Мерва по самой высокой цене скупались ходовые туркменские товары, такие как ковры, ткани из верблюжьей пряжи, породистые лошади, конское снаряжение, кошмы, шкуры.

Не менее знаменитым торговым центром был Ургенч. В IX–X вв. его базары были важными центрами бойкой торговли и товарооборота не только в Центральной, но и всей Передней Азии. На 160 базарах города шла торговля. Город имел четыре входа, тысячи караван-сараев обслуживали гостей Ургенча. По словам современников, из Хорезма привозили соболей, степных лис, коз, мумие, стрелы, белую кору деревьев, телпеки (шапки), рыбный клей, мед, лесные орехи, воинские доспехи, мелкий и крупный рогатый скот. В нем производились виноград, кишмиш, кунжут, разноцветная одежда, прекрасные материи, замки, различные краски, луки для самых сильных людей, особый сыр, рыба.

Ниса тоже считалась богатым городом Туркменистана. Его величина была равна Серахсу, а, по ал-Истахри, в Х в. город был вполовину тогдашнего Мерва. Ал-Мукаддеси пишет о том, что в Нисе имеется 70 улиц, окутанных зелеными садами. По его словам: «Ниса – город обширный, здоровый и красивый, изобилующий водой и жизненными благами; в нем деревья переплетаются друг с другом, плоды прекрасны, соборная мечеть изящна; хлеб чист; базар расположен рядами, в нем есть ценные и редкие вещи». Здесь было много воды и садов; вода была проведена в дома; улицы были чисты; культурные почвы отличались плодородием. Город был окружен стеной с десятью воротами. Ниса являлась особым этрапом, объединяющим в себе несколько городов.

Крупнейшим исследователем культуры тюркских народов считается Махмуд Кашгари (XI век). Он много лет путешествовал, изучая обычаи и нравы разных восточных народов, результатом чего явился труд «Дивану лугат-ат-тюрк» ("Описание тюркских народов"). Это настоящая энциклопедия народной жизни той эпохи. В ней можно найти легенды о происхождении туркменского народа, ознакомиться с картой мира того времени, где очерчены средневековые территории тюркских земель.

Из мусульманских историков о монгольском нашествии на Хорезм писали три современника события: Ибн ал-Асир, ал-Джузджани и ан-Несеви. Однако наиболее емкое и объективное описание этой эпопеи дал персидский историк и политический деятель Ала-ад-дин Ата-Мелик Джувейни (1226-1283). В сочинении «Тарих-и-джехангуша» («История завоевателя мира») он подробно рассказывает об осаде и падении Ургенча в апреле 1221 г.: "В продолжение четырех месяцев жители Хорезма сражались с ними <монголами> и отражали неверных, которые, наконец, взяли город, предали весь народ мученической смерти и разрушили все строения, за исключением двух мест Кушк-и-Ахчака и гробницы султана Текеша». Тоже самое повторил в 1260 г. Джузджани в «Табакат-и-насири» («Насировы таблицы»): «наконец, они <монголы> взяли город , умучили все население и разрушили постройки за исключением двух мест: одно — Кешк-и-Ахчак, и другое — мавзолей султана Мухаммеда Текеша». В более позднем известии Абд ал-Карима Бухари говорится о том, что уцелели также мавзолеи Надж ад-дина ал-Кубра, Ибн Хаджиба, дочери Мухаммеда, минарет и часть базара.

Знаменитый арабский путешественник и географ Якут ал Хамави (XIII век) в своих путевых записях отмечал, что был покорён величием Мерва и его культурной жизнью, «я покинул Мерв в самом лучшем его состоянии... Если бы не то, что произошло из-за нашествия татар ... и их разрушения, я не покинул бы его (Мерва) до смерти из-за обходительности жителей и множества книг по части основных наук. В то время, как я его покинул, там было десять книгохранилищ. Во всём мире я не видал подобных им по количеству и превосходству их».

Его путешествие продолжилось и посещением древнего Хорезма, чьей столицей являлся Куняургенч - средневековое чудо туркменской земли. В своём труде «Китаби Муджам Ал Булдан» ("Словарь стран") Хамави оставил такую интересную и занимательную запись: «их (жителей Хорезма) неприхотливость такова, что кто-нибудь берёт один ратл (500 гр.) или сколько-нибудь рису и прибавляются туда куски мяса. Кладётся всё это в один большой котёл, наливается девять чашек воды, и зажигается под ним огонь, чтобы он вскипел, и кладется туда укиие (унция) масла. Потом начинают вычерпывать из этого котла и вычерпывается все в один или два сосуда». По мнению историков, это первое в мире описание рецепта приготовления плова.

Пребывая Куня Ургенче в 1333 году, он отметил, что это город большой, с красивыми базарами и широкими улицами. Отдельно он упомянул медресе, возведенное правителем Хорезма Кутлуг-Тимуром и соборную мечеть, построенну его женой Тюрабек Ханум. Попробовав на местом базаре знаменитые местные дыни, Ибн Баттута пришёл в настоящий восторг и записал следующее:«... ни в восточной, ни в западных частях мусульманского мира нет таких дынь. Кожа ее зелёная, мякоть красная, очень сладкая и при этом твердая".

В 1246 г. сюда попал странствующий монах из Италии Джованни дель Плано Карпини, написавший затем свою «Историю монголов». В частности, он пишет: «Пошли они <монголы> также против города, который именуется Оронас. Этот город был очень многолюдный, ибо там было много народов, именно хазар, русских, аланов и других, а также сарацин <хорезмийцев>. Сарацинам же принадлежала и власть над городом. А этот город был полон многими богатствами, ибо был расположен на некоей реке, которая впадает в море, отсюда этот город служит как бы гаванью, и другие сарацины имели в нем огромный рынок. И так как они <монголы> не могли одолеть его иначе, то перекопали реку, которая текла через город, и потопили его с имуществом и людьми». В том, что под Оронасом следует понимать Ургенч, современные комментаторы Карпини единодушны.

Благодаря своему удобному местоположению Ургенч сравнительно быстро смог возродиться и сохранить значение торгово-ремесленного и административного центра.

Знаменитый европейский путешественник эпохи средневековья - венецианский купец Марко Поло (1254-1324) описывая историю своего путешествия по Азии в «Книге о разнообразии мира», впервые познакомил Европу с прекрасными туркменскими коврами ручной работы.

Ибн Баттута(1304-1377)- арабский географ, который обошёл и объездил полмира, по протяжённости маршрутов занимает первое место в списке средневековых путешественников. Он был Европе, Азии, Африке, Средней Азии, посетил и нынешнюю территорию Туркменистана.

Все эти рассказы очевидцев-путешественников и историков подтверждаются современными археологическими открытиями. Территория Туркменистана была богатой и процветающей, центром многих торговых путей и развитого ремесленного и аграрного производства. К сожалению, иноземные завоевания, сопровождавшиеся массовым убийством и угоном в рабство жителей, разрушением городов и ирригационных систем, а также естественные природные и исторические причины, на долгие века прервали развитие страны.

Фотографии

ТУРКМЕНЫ И НАРОДЫ МИРА

Предисловие к одноименной книге О.Гундогдыева

История каждого народа насыщена многочисленными вой­нами, победами, поражениями, взлетами и падениями. На долю туркменского народа также выпало немало ярких собы­тий. Являясь одним из древнейших этносов Востока, туркмены и их предки (туры, скифы, саки, массагеты, сарматы, аланы, хунны, огузы, кыпчаки и др.) сыграли огромную роль в становлении этни­ческой, материальной и духовной культуры человечества.

Уже в самой глубокой древности племена Туркменистана, и Центральной Азии в целом, участвовали в широких межэтниче­ских контактах. Эти связи в разное время и в разной исторической обстановке принимали разнообразные формы - для неолита и ран­ней бронзы «огромное значение имело расселение на обширных территориях родственных племен и распространение родственных культур». Во II тыс. до н.э. этнические процессы в Центральной Азии приобрели глобальный (в масштабах тогдашней ойкумены) характер, приведшие в возникновению этнических субстратов со­временных народов - туркмен, таджиков, иранцев, казахов, кыргы- зов, каракалпаков, узбеков и др.

Отголоски этих древних культур исследователи находят и те­перь в традиционных фольклорных сюжетах, религиозных пред­ставлениях и философских идеях. Как точно подметили этнологи Ю.Бромлей и Р.Подольный, «этносы прошлого продолжают жить в нынешних народах, как родители живут в детях. Предки живут в потомках. История народов продолжается десятки тысяч лет...

С каждой открытой ими (учеными. - О.Г.) исторической связью древних этносов на нынешней земле все больше современных на­родов становятся родственниками... Судьбы наших предков пере­крещиваются с давних пор, и все мы родня многократно, десятки, сотни, тысячи раз».

Движения ариев и туров, скифов и сарматов, гуннов и аваров, огузов и монголов, вызывавшие «эпохи великих переселений», ког­да сдвигались с места целые народы, преодолевавшие значитель­ные расстояния и пересекавшие материки, определили весь ход культурно-исторического процесса в странах Старого Света. Они не только способствовали распаду старых обществ и государств, но и культурно связывали между собой разрозненные области древнего мира. Возникали новые этносы, зарождались новые цивилизации, невероятно взаимообогащались культуры, приобретая неповтори­мые локальные черты.

Народы Востока оказали огромное воздействие на весь ход раз­вития мировой цивилизации. Известный востоковед Б.А.Тураев пи­сал: «...Интересоваться движением разработки древневосточной истории, следить за ее движением долг всякого историка; к ней не может относиться безразлично и всякий образованный человек как к первому периоду своей истории, гем более, что элементы культуры, выработанные в этом периоде, вошли в общий обиход и надолго сде­лались достоянием всего исторического мира. Древневосточная ма­тематика и медицина послужила сначала для греческих философов, а потом для александрийских ученых, а, наконец, через арабов, рас­пространилась по средневековой Европе. Вавилонская система мер и весов господствовала во всем мире до введения метрической, и до недавнего времени оставляла следы в русской метрологии. То, что наши алфавиты восходят к Древнему Востоку, известно каждому. Не­сомненно влияние восточной (особенно египетской) государственно­сти сначала на эллинистические монархии, а затем на Рим, Византию и т.д. ... наконец, в лице христианства Древний Восток духовно по корил Запад... до сих пор Европа многим пользуется из того, что вы­работано на Востоке несколько тысячелетий тому назад...».

По образному выражению немецкого философа К.Ясперса, «...Азия выступает по сравнению с крошечной Европой во всем на­личии своего огромного пространства. Хронологически она пред­ставляется всеохватывающей основой, откуда вышли все люди». 

Глобальная география расселения туркмен складывалась на протяжении веков. Туркмены и их предки были втянуты в орбиту массовых миграций античности и средневековья, явились участ­никами подавляющего большинства крупных политических и во­енных событий и связанных с ними этническими и социально- экономическими изменениями на Дальнем, Среднем и Ближнем Востоке и европейском континенте. Участвуя в глобальных ми­грациях, туркмены способствовали формированию новых этносов (турки, азербайджанцы, гагаузы). В отдельных случаях племена откалывались и создавали собственные этносы и государства. Так, самостоятельными этносами стали салары Китая, бахарлы Кавказа, юрюки Турции, афшары, баяты и каджары в Иране, Ираке, Турции. Часть туркменских субпопуляций была инкорпорирована суперэт­носами (турками, арабами, татарами, украинцами и т.д.)

Историки и летописцы отмечали удивительное умение туркмен находить общий язык с окружающими народами. Эти качества турк­мены проявляли вне зависимости от того, приходили ли они в но­вую страну как победители или в качестве мигрантов.

Выдающийся этнолог Л.Н.Гумилев специально указал на эту отличительную черту характера тюркоязычных народов, которые всегда находили компромисс даже с покоренными ими народами.

Вот что писал французский путешественник Жерар де Нерваль (1808-1855), побывавший в Османской империи, образованной династией туркмен: «Да, я чувствовал себя язычником в Греции, мусульманином в Египте, пантеистом среди друзов, поклонником халдейских звезд - богов на море, но только в Константинополе я понял величие той общечеловеческой терпимости, которую сегодня проявляют турки... нужно заметить, что турки гораздо больше, чем мы думаем, чтили памятники искусства везде, куда распространя­лась их власть. Именно их уважению к старине и веротерпимости мы обязаны сохранением многочисленных ассирийских, греческих и римских скульптур, которые непременно погибли бы в ходе мно­говековой борьбы различных религий»."

Настоящая работа не имеет целью раскрыть хозяйство и быт не­посредственно туркменских диаспор, мы говорим об этнокультур­ных контактах и о расселении туркмен в странах мира. Мы заведо­мо сознавали всю важность и трудность раскрытия темы, поэтому и не претендуем на всеохватывающий анализ источников, наметив лишь контуры для будущего поколения исследователей.

О ТУРКМЕНСКОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ КАЗАЦКОЙ ПАПАХИ

Валентин Рыбин «Азиаты»

«Нияз-бек замолчал и посмотрел на туркмен с гордым достоинством. Берек-хан почувствовал это и сказал с вызовом:

— Ты всё время кичишься, показываешь себя казаком, и перед казаками юлишь, как верный их пёс. Но скажи мне, почему все их атаманы носят папаху «трухменку»? Почему, прежде чем встать на круг и вести о казаками разговор, кладут эту «трухменку» наземь, бросают на неё саблю — и тогда уже приступают к делу! Скажи, отчего такая честь туркменской папахе? Калмыцкие и киргиз-кайсакские малахаи куда дороже «трухменки», русские боярки тоже, а вот не захотели донские атаманы носить их, выбрали «трухменку».

— Берек-ага, наверное, донские казаки больше любят ягнят, — рассудил Нияз-бек. — Что ещё могу ответить на твой вопрос.

— Нет, Нияз-бек, тут дело не в каракуле, а в другом. Не только шапки-трухменки роднят нас, по и обычаи некоторые, и сам образ жизни. Вот, например, у донских казаков, как и у нас, тоже женятся несколько раз. Но чтобы оставить прежнюю жену, выходят на площадь и кричат: «Она мне больше не «жена». И туркмены выходят на мейдан и объявляют: «Талак — она мне больше не жена!» Не говорил ли твой дед, что в старое время туркмены и казаки в одних селениях жили?

— Нет, такого я не слышал от своего деда, — признался Нияз-бек. — Но в твоих словах, Берек-ага, есть истина. Надо подумать…»

____________________________

Сайт «Русская Семерка» -  russian7.ru

«Сама слово папаха тюркского происхождения, в словаре Фасмера уточняется, что азербайджанского. Дословный перевод - шапка. На Руси слово папаха прижилось только в XIX веке, до этого шапки подобного кроя назывались клобуками. В период Кавказских войн в русский язык перекочевало и слово папаха, но в то же время по отношению к высокой меховой шапке также использовались и другие названия, образованные от этнонимов. Кабардинка (кабардинская папаха) впоследствии стала кубанкой (её отличие от папахи, прежде всего, в высоте). В донских войсках папаху долгое время называли трухменкой.»

_____________________________

Казачий словарь-справочник. Составитель Г.В.Губарев, редактор - издатель А.И.Скрылов. 1966-1970.

«ТРУХМЕНКА - высокая барашковая шапка, принятая Донскими Казаками от кавказского кочевого племени Трухменов взамен прежнего скифского войлочного колпака.»

_____________________________

Википедия

«ТРУХМЕНЫ (ставропольские туркмены, самоназвание — туркмен) — этнографическая группа туркмен численностью свыше 15 тыс. человек (2010 г., перепись), проживающая на северо-востоке Ставропольского края (Туркменский и север Нефтекумского  района).»