ОСЕДЛЫЕ И ПОЛУОСЕДЛЫЕ ГРУППЫ ОГУЗОВ И ТУРКМЕН

Среди огузов и туркмен X—XIII вв., наряду с кочевниками, имелись компактные группы полуоседлого и оседлого населения. Археологическое изучение поселений нижней Сыр-Дарьи показало, что в этих городах жило также огузское население. Местные огузские племена занимались рыбной ловлей, земледелием и скотоводством (420; 421; 426; 427). В 1959—1960 гг. Хорезмской археологической экспедицией в бассейне Инкар-Дарьи обнаружены принадлежавшие огузам городища X—XII вв. Сырлы-Там-Кала и Зангыр-Кала. Оба поселения имеют своеобразную концентрическую планировку и расположены на старых, орошавшихся небольшими каналами земельных угодьях (429, с. 278; 428, с. 30). Археологические материалы свидетельствуют о наличии среди огузов, входивших в состав государства сырдарьинских ябгу, значительных групп оседлого населения. Это подтверждается и данными письменных источников X в. о племенах огузов низовьев Сыр-Дарьи. Масуди, например, сообщает, что огузы Приаралья разделялись на кочевых и оседлых {Оседлые группы имелись также среди торков-огузов XI—XII вв., ушедших в пределы Восточной Европы (334, с. 172, 188-190; 441,. с. 199-202)}. "В этой местности, — пишет он, — среди тюрок преобладают гузы, кочевые и оседлые" (11, I, с. 101).

Масуди в другом своем произведении отмечает, что одна часть тюрок живет в городах и крепостях, а другая населяет степи и горы (11, с. 75). Аналогичные известия мы находим в трудах Марвази (736, с. 17, 18) и Фахр ад-Дина Мерверуди. Последний добавляет, что оседлые тюрки разводят сады, огороды и виноградники (751, с. 41). Очевидно, эту характеристику можно применить и к хозяйству огузов и туркмен исследуемого периода.

Кроме приведенных фактов о земледельческих группах огузов свидетельствует и текст Идриси. Согласно "Китаб Руджар", в отдельных городах-крепостях огузов имелось постоянное население, занимавшееся пашенным земледелием. Среди таких укрепленных городков упоминаются Даранда и Дарку (2, л. 108; 3, л. 517). Вероятно, их население состояло из разорившихся кочевников, осевших на землю, а также пришлых колонистов.

Оседлые группы огузов и туркмен в XI в. имелись и в поселениях среднего течения Сыр-Дарьи. На это указывают Бируни и Махмуд Кашгарский, сообщающий о кочевьях и городах огузов на реке Бенакета (Сыр-Дарья). В качестве их оседлых поселений Махмуд Кашгарский называет Карнак, Сюткент, Фараб и Сыгнак (266, I, с. 392, 404). "Вид гузов, — пишет Махмуд Кашгарский, — который живет в их городах, не переезжает в другие места и не воюет, называется ятук, то есть заброшенные, ленивцы" (266, III, с. 11; 265, с. 312). Это свидетельство можно сопоставить с историко-этнографическими данными о казахских "жатаках". В дореволюционном прошлом казахи называли жатаками всех проживающих в зимниках и неподвижных жилищах. Исследователи неоднократно отмечали, что жатаками, как правило, становились обедневшие кочевники. С потерей скота, главным образом лошадей и верблюдов, они не могли кочевать и превращались в оседлых. Однако, становясь жатаком, бывший кочевник не совсем порывал со скотоводством. Жатаки разводили крупный рогатый скот и в незначительном количестве вьючных животных, но их основным занятием становилось земледелие (368).

Огузские ятуки жили не только в городах, но и в сельских поселениях. "Кент {См. также о значениях этого термина: 481; 507; 570; 574; 694; 775}, —пишет Махмуд Кашгарский, — селение у огузов и тех, кто присоединился к ним" (266, I, с. 288; 491, I, с. 344). В глоссарии XIII в. упоминаются оседлые туркмены, жившие в селениях (570, с. 6, 100).

Обращает на себя внимание, что огузские племена XI в. называли земледельцев "тарыгчи" (266, II, с. 43; III, с. 183). Семантически данный термин восходит к огузскому названию проса. Махмуд Кашгарский сообщает, что "тарыг — пшеница у всех тюрок и лишь у огузов — просо" (26Ь, 1, с. 311). Происхождение исследуемого термина, обозначавшего пахаря-земледельца исторически вполне объяснимо. С давних времен группы полукочевников, сочетавших занятие скотоводством с обработкой земли, сеяли в основном просо. "В Туркестане, — сообщает Йакуби, — нет земледельцев, кроме (сеющих) просо, а это джаварс" (265, с. 149). Последнее наименование, как показал В. Ф. Минорский, применялось для обозначения проса и вики (688, с. 256). В свете этих фактов становится ясным, почему земледельцы назывались по-огузски "тарыгчи".

Махмуд Кашгарский отмечает также в языке огузов термины "экин" — "посев", "туки" — "очищенное зерно", "тарыг аритгунен" — "приспособление для очистки проса" (266, I, с. 74; III, с. 174). В "Диван лугат ат-тюрк" приводятся и огузские названия зерновых и других культур: просо (тарыг), люцерна (юринджа), кунжут (яг огури), пшеница (ашлык), яблоко (алма), морковь (кешур).

Значительно большее количество земледельческих терминов в туркменском языке отмечается в словарях ХIII — XIV вв. Появляются названия фруктовых деревьев, различных садовых и огородных растений. В глоссарии ХIII в. приводятся туркменские названия абрикоса (сары эрик), груши (армуд), сливы и персика (кукан, зердалу), граната (нар) и айвы (570, с. 7—73). В туркменском языке XIII—XIV вв. отмечаются также названия пшеницы (бугдай), дыни (кавун), гороха (леблеби), чечевицы (марчимак), различных сортов (вард, гулаб) роз (570, с. 8—10). Исследуемые толковые глоссарии содержат и такие туркменские слова, как "баг" — "сад", "бостан" — "огород", "харман" — "ток, гумно" (570, с. 8—100; 574, с. 24, 56).

Приведенный материал свидетельствует об интенсивном развитии земледелия у туркмен в указанную эпоху. В пользу этого обстоятельства говорят и некоторые другие факты, имеющиеся в средневековых источниках. Ибн Фундук свидетельствует, например, что в XII в. в округе Бейхак выращивался сорт дынь под названием "балак" (9, с. 280). Это был туркменский сорт дынь, которые росли в Мервской области. Очевидно, здесь подразумевается шекер-палак, являющийся одним из сортотипов знаменитого вахармана (18).

В источниках XII в. имеются также указания на занятие огузов земледелием. Афзал ад-Дин Кермани, описывая вторжение огузов из Хорасана в Керман, сообщает интересные подробности о некоторых чертах их быта и хозяйства. Он рассказывает, что в 1176 г. огузы, утвердившись в Кермане, начали "благоустраивать Гермсир, и в рустаках Джирефта и Нермашира стали заниматься земледелием" (49, с. 95). Афзал ад-Дин Кермани вместе с тем отмечает сильную тягу огузов к скотоводству (49, с. 95 и след.; 597, с. 117 и след.). Обращает на себя внимание, что эти огузские племена начали обрабатывать землю после того, как потеряли скот и имущество. Приведенные факты свидетельствуют о большом влиянии обеднения в результате потери скота на процесс оседания и перехода кочевников к земледелию.

Среди оседлых и полуоседлых групп огузов имелись не только земледельцы, но и рыболовы. Истахри отмечает в устье Аму-Дарьи местность Халиджан, где занимались рыболовством (ср. 407, л. 102). Временные стоянки рыболовов были разбросаны на побережье Аральского моря и в дельте Аму-Дарьи. Местность Халиджан была расположена в стране огузов, недалеко от селения Баратегин. Жители Халиджана вылавливали большое количество рыбы, вывозившейся в Хорезм и другие области Средней Азии (265, с. 150; 583, I, с. 190, 191). Рыбным и морским промыслом, вероятно, занимались также огузы, жившие на восточном и северном побережье Каспия (611, с. 23, 24). Оседлые и полуоседлые рыболовы имелись и среди огузов, живших на южном берегу озера Балхаш. Идриси пишет, что в Горгузе ловилось много рыбы, составлявшей основную пищу обитавшего здесь населения (2, л. 108; 265, с. 222). В пользу этого говорят и археологические материалы из Южного Прибалхашья. Здесь обнаружены полуоседлые и оседлые поселения тюрок, занимавшихся рыболовством, поливным земледелием и скотоводством (250, с. 55, 56; 247, с- 5).

Свидетельства нарративных источников, толковых словарей и археологические материалы позволяют заключить, что огузы и туркмены X—XIII вв. подразделяются на кочевых, полукочевых, оседлых и полуоседлых. Приведенные выше факты подкрепляют справедливость замечания К. Маркса о том, что у азиатских народов можно проследить "общее соотношение между оседлостью одной части их и продолжающимся кочевничеством другой части" (255, с. 73).

Полуоседлые и оседлые группы огузов и туркмен занимались главным образом земледелием, сеяли просо и другие сельскохозяйственные культуры. Однако уровень их земледельческой техники и практических навыков в IX—XI вв. был еще довольно низким. В лексике огузов и туркмен XI в. мы не видим названий многих сельскохозяйственных орудий, применявшихся древними оседлыми земледельцами. Очевидно, более интенсивное развитие земледелие получило в огузо-туркменской среде в XII—XIII вв. В эту пору они занимались также огородничеством и садоводством, приобрели некоторый опыт искусственного орошения.

Оседлые и полуоседлые огузы иногда сочетали земледелие с отгонным скотоводством. В этом отношении одинаковое впечатление производят свидетельства Абу-Дулафа и Афзал ад-Дина Кермани. Согласно "Первой записке", огузы Семиречья выращивали пшеницу и разводили стада баранов и коз (723; 787; 795). Огузские племена Кермана, перешедшие к оседлости, всячески стремились приобрести скот, захватывая его у местного населения (48; 49; 597).

Земледельческое хозяйство огузов и туркмен имело натуральный характер и едва обеспечивало нужды собственного потребления. В источниках X—ХШ вв. нет сведений о продаже или обмене ими своей земледельческой продукции. Наоборот, в этих источниках сообщается о ввозе зерна и хлеба даже в центры оседлых и полуоседлых огузов, например, в город Янгикент. В этом отношении от земледельцев отличались некоторые группы рыболовов, продававшие свою продукцию в соседние области.

Оседлые и полуоседлые огузы и туркмены, занимавшиеся обработкой земли, жили не только в городах, но и сельских поселениях. В этих поселениях оседали кочевники и полукочевники в силу различных социально-экономических причин. Главными из них были классовое расслоение, обеднение в результате войн, массовый падеж скота и нехватка пастбищ. Обычно в суровые холодные зимы вследствие гололедицы начиналась бескормица, приводившая к гибели стад. Кочевники теряли скот и во время повальных эпизоотий. Лишившись средств производства, они переходили на оседлый и полуоседлый образ жизни. Переход к оседлости нередко сопровождался обращением в ислам. Основным занятием этих недавних кочевников становилось не только земледелие, но и ремесло (153, л. 184; 167, л. 160).

Из книги С.Агаджанова "Очерки истории огузов и туркмен Средней Азии IX-XIII вв."